«Остров»

Павел Лунгин — режиссер изумительно чистосердечной конъюнктуры. Последовательно (и, надо сказать, не самым банальным образом) он ставил вопрос взаимоотношений народа и интеллигенции («Такси-блюз»), национальный вопрос («Луна-парк») и главный — «кому на Руси жить хорошо» («Олигарх»).

Грех было не добраться до спиритуализма, и вот Лунгин демонстрирует общечеловеческое стремление к внутренней чистоте на выгодном национальном материале. В Тольятти привезли, пожалуй, главную русскую премьеру осени — его «Остров»…

В 1942 году кочегар баржи Северного флота проявляет малодушие: сначала сдает своего капитана немцам, а затем, по фашистскому наказу, его, красиво закурившего, пристреливает. Капитан красиво падает в море.

Далее красивая и мрачная северная природа с грамотно поставленным светом с экрана уже не сойдет, и много лет спустя, в 1976 году, бывший предатель, а теперь старец Анатолий (Петр Мамонов) работает в монастырской кочегарке на Соловках, живописно томится неискупленным грехом и экспрессивно являет чудеса.

Братия относится к нему с плохо скрываемым восхищением, но настороженно: уж в больно хулиганской манере наставляет он монахов на путь истинный. Он же ссорится с настоятелем отцом Филаретом (Сухоруков), который слишком слабохарактерен, и с отцом Иовом (Дюжев) тоже, поскольку тот похож на комсомольского лидера.

Среди простого советского народа герой слывет, несмотря на изрядную эксцентричность, святым: то отговорит девушку делать аборт, то изгонит бесов, а то и поставит усердной молитвой на ноги инвалида…

В отечественном кино мы уже имеем безусловный шедевр на схожую тему — «Восхождение» Ларисы Шепитько по мотивам повести Василя Быкова «Сотников». В 1976 году вышла история партизана, под пытками сдавшего карателям своего командира, а потом муки совести привели его в петлю, да еще в сортире. 

В сравнении с материком картины Шепитько особенно ясно видно, как Лунгин в «Острове» работал на публику. Его результат напоминает позднего Толстого — уже задумавшегося о вечном, но еще не начавшего писать открытых писем духовенству. Душу зрителя Лунгин пытается разбудить, главным образом, пятиминутными сценами покаяния — Мамонов валяется в зарослях ягеля и истово молится.

Камера, не выдержав напряжения, стыдливо отворачивается на свинцовое море и маковки церквей. Зрителям тоже становится стыдно: одним — от невозможности отвести взгляд, другим — от невозможности присоединиться к герою. И так — много раз…

Лента целиком держится на игре Мамонова, которая, как и всегда, больше чем игра. Воцерковленный Петр Николаевич взывает к Господу, кудахчет, изображает бабу на сносях, гоняет бесов по кочегарке и даже, как в своих спектаклях, разыгрывает сценку на два голоса. 

В общем, достаточно эффектно и, что важно, убедительно противостоит сусальной монастырской братии. Однако никакой особой крамолы при этом в фильме нет — не считать же ересью молитву вполоборота к иконостасу, сожжение архиерейских сапог и реплики вроде «мои добродетели смердят перед Господом». Тем не менее, тот факт, что «Остров» выходит по всей стране с размахом «Меченосца», вызывает, признаться, гораздо больше тревоги, чем это унылое богоискательство само по себе.