Республика Калифорния. Серия № 9. О том, что служба и опасна, и трудна

03.09.2014 / 15:08
«Российские полицейские редко улыбаются, но охотно разговаривают с гражданами. Итальянские полицейские улыбаются и много разговаривают. Американские не улыбаются и не разговаривают. Если вы не подчинитесь их указаниям, то после третьей невыполненной команды к вам могут применить насилие. И никаких разговоров, потому что разговоры – это манипуляция». Юлия Петрарка рассказывает, почему каждый американский полицейский - это немножко Робокоп.

IMG_3462-1 (1)

О том, что американские полицейские малоприятные в общении граждане, мы с Франко узнали, как только приземлились в Лос-Анджелесе. В паспорт мужа посольство ошибочно поставило рабочую, а не туристическую визу. И хотя приглашение и прочие документы ясно давали это понять, сразу по прилете его увели в отделение до выяснения обстоятельств. Шесть часов ушли у полиции на то, чтобы понять, – в одной циферке случилась ошибка. За это время полицейские неоднократно рычали на него что-то в стиле «сядьте, заткнитесь и ждите, пока вас спросят». Если задержанные в аквариуме проявляли излишнюю эмоциональность, черная недобрая тетя указывала на плакат, грозящий арестом за неповиновение полиции.

Как-то раз, возвращаясь домой с учебы, я заметила, что весь наш центральный квартал оцеплен людьми с оружием – полиция искала убийцу, зарезавшего кого-то в нашем огромном идеальном супермаркете, где овощи орошаются холодным душем каждые две минуты. По округе летали вертолеты, а граждане неспешно выгуливали собачек рядом с очень вооруженными мужчинами.

Американские полицейские отлично оснащены, всегда готовы к самому мрачному повороту событий, а типично российская модификация с толстым животом встречается крайне редко. Темные очки-капельки скрывают глаза, а рука удобно лежит на кобуре. Это вам не британский Бобби, у которого приятно спросить, как пройти в библиотеку.

В патрульных машинах они часто ездят по одному – согласно исследованиям, когда полицейский один, он чуть менее склонен стрелять на всякий случай, без серьезного повода. Полиция Лос-Анджелеса – это почти военная структура. Сами полицейские в большинстве своем неместные, Лос-Анджелес для них неприятная грязная работа, а не родной город. Иногда случаются «проколы» – кого-нибудь ни за что убивают. Потом в результате протестов угнетенные народные массы разносят и сжигают значительную часть города. 

Недавние события в Фергюсоне –  всего лишь очередная глава в истории «полицейского насилия». Этот термин появился  в американском английском в 1893 году, когда в Нью-Йорке полицейский применил насилие к некоему гражданину, и с тех пор используется критиками местного социального устройства. Борцы за права подсчитали, что каждые 28 часов полицейский убивает одного афроамериканца – как-то так получается, что в основном они оказываются в неправильном месте в неправильное время.  Может быть, поэтому на первого черного президента возлагались большие надежды.

– Чем тебя так разочаровал Обама? – спрашиваю у калифорнийского приятеля.

– Он не решил проблему полицейского насилия.

– Но ведь этой вашей проблеме столько же лет, сколько всему государству. Из-за свободного хождения оружия полицейский всегда готов к худшему – что перед ним вооруженный псих – и действует соответственно. Огромное количество полицейских гибнет от рук психопатов, стреляющих из трейлера.

– Я надеялся, что Обама решит это, – упрямо твердит друг.

Вторая поправка Конституции – та самая, что разрешает американцам купить оружие для самообороны, – была принята в далеком 1791 году в условиях войны за независимость и отсутствия полиции. С тех пор эта идея, что защищать себя с ружьем – неотъемлемое американское право, – настолько прочно укрепилась в головах граждан, что они готовы терпеть расстрелы в школах, полицейских с взведенными курками и регулярное превышение ими своих полномочий. «Плохого парня с пистолетом может остановить только хороший парень с пистолетом» – гласит местная народная мудрость.