УРАЛЬСКИЕ СКАЗКИ. Серия № 3. Про тонкую душевную организацию

«Велика Россия, и вроде бы выпить всегда есть с кем, однако люди у нас очень разные, пусть у всех и паспорта с одинаковым гербом. Раньше попеременное проживание на Волге (вы же помните, что я родился в городе Пучеже, 150 километров от Нижнего Новгорода) и на Урале давалось мне с трудом. Урал не только в буквальном смысле холоднее и суровее, но и в метафорическом: люди тут острее, злее, холоднее. А чего еще ждать от наследников ссыльных и каторжных?» – Кирилл разбирается в особенностях уральского характера.

В интернетах часто пишут: «Тольятти – это моногород». Также я слышал, что эта сентенция вас, тольяттинцев, очень печалит и раздражает. Какие-то вы неженки.

На Урале градообразующие предприятия – тюрьмы. Я, конечно, иронизирую, но вот вам факт: в центре Екатеринбурга прямо напротив стадиона, на котором планируется проведение матчей чемпионата мира по футболу в 2018 году, возвышается здание главного городского СИЗО. Чего ждать в этом свете от местных людей? Конечно же, ничего хорошего!

Уральцы подозрительны, недоверчивы и склонны к конфликтам. Но – не на пустом месте, а за дело. Тут, наверное, накладывается и декабристское прошлое, и наследие более близких времен, когда город делили между собой «центровые» и «уралмашевские». Впрочем, даже сегодня за неосторожное слово и косой взгляд сразу машут кулаками.

Помните легендарное «приедем с мужиками поддержать стабильность», сказанное на прямой линии с Путиным уралвагонзаводовским пролетарием Холманских? Это примерно из той же оперы: кулаки и сила во главе угла, дипломатия формата «стенка на стенку». Конфликты на дорогах нередко заканчиваются погонями и перестрелками, а борьба за парковку под окном жилого дома может перерасти в битву на топорах. Кстати, чисто местная забава, специально мониторил – больше такого нигде не происходит. А в Екатеринбурге – пожалуйста: нет-нет да пройдет в новостях сообщение о том, что один сосед другому машину топором порубил, а тот обиделся и включил ответку.

Приблизительно такая же тонкая душевная организация и у пермяков, но есть нюансы. К лагерно-зоновскому и заводскому прошлому добавляется еще и проживание в закрытом городе. Если забыли, то напоминаю – когда-то Пермь называлась Молотов, место было режимное, просто так не приедешь и не уедешь. Оттого, наверное, складывается ощущение, что все местные участвуют в каком-то заговоре и знают страшную тайну, но рта раскрывать не спешат и приезжих не любят.

Вообще уральцы меньше всего похожи на телевизионных «Реальных пацанов», челябинских геев и тагильскую пьянь, которая куролесит на побережье Турции. Душа у нас, у горцев, может, и широкая, но где-то в глубине. На заграничном курорте разгуляй можно увидеть в исполнении башкир или москвичей, а никак не уральцев.

Кстати, про сериальные образы и екатеринбуржца Светлакова. На родине Сергея любят и помнят, но скорее за сам факт происхождения. Челябинцы, например, иначе как с яростью и пеной на губах вспоминать о сталеваре Дулине не хотят, а тагильцы за декламацию сериального слогана могут и зубы пересчитать.

Это еще одна характерная черта уральцев: слабая самоирония. И ладно бы только у челябинцев – их город самый провинциальный и спокойный из всех уральских миллионников, им положено обижаться. С самоиронией туго и у северных олигархов тюменцев, да и сам по-столичному прилизанный Екатеринбург шутки над собой извне воспринимает без улыбки.

Чего еще точно на Урале нет, так это ярко выраженной напряженности по расово-национальному признаку. Так сложилось исторически: Кавказ от нас далеко, стычкам и скандалам наподобие московских взяться просто неоткуда. Так что если и стреляют на дорогах из травматов, то уральцы в уральцев. А едут к нам в основном из братского Китая. Но эти сидят тихо, не привлекая к себе внимания, аккуратно ассимилируя и отжимая земли.