УРАЛЬСКИЕ СКАЗКИ. Серия № 5. «Накачанные губы и мопс под мышкой»
«До Международного женского дня осталось не сказать чтобы много времени. Поэтому впору рассказать вам об уральских женщинах. Тем более что наши женщины – это не совсем то же самое, что удмуртские, например», – Кирилл разбирается с вопросом, есть ли какая-то гендерная специфика на Уральском хребте.
Корни всего всегда следует искать в прошлом. На Урале издавна тюрьмы соседствуют с заводами и воинскими частями, уже много лет обогащают уран, а гражданские самолеты до сих пор базируются в ангарах гражданских аэропортов. Похожи ли женщины, выросшие в такой среде, на героинь Оксаны Робски или «Пятидесяти оттенков серого»? Конечно, не похожи.
Где-то на просторах не то Евросоюза, не то братского Казахстана скрывается Лариса Контеева – жена бывшего вице-мэра Екатеринбурга и своего (так случайно вышло) делового партнера Виктора Контеева. Схема семейного бизнеса была очень хороша: один заведует в городской администрацией товарными рынками, вторая совершенно внезапно на этих товарных рынках строит свою империю, собирает дань, владея параллельно торговыми центрами и овощными рынками.
Что-то пошло не так, и бизнес-сообщество против кумовства с элементами рэкета восстало. Благоверный в итоге чалится за решеткой, Лариса же от щупалец правосудия успела ускользнуть.
Другой пример – хрупкая и нежная Юлия Франгулова. В семейных связях с чиновниками замечена не была, но, несмотря на это, ухитрилась, проживая в Екатеринбурге, создать сначала федеральную, а потом и международную сеть салонов красоты. Сначала Юля тихой сапой расширилась на окрестности, дальше верной тропой дошла до Москвы, а там еще немного и Париж. Теперь надписи на русском языке есть не только в общественных парижских туалетах, на фасадах в сердце французской столицы встречаются вывески уральского центра косметологии. Чтобы понять символизм момента – это как если бы французы пересели на LADA не потому, что дешево, а потому что так же круто, как Citroen.
В 2012 году медиасообщество и либеральная общественность, затаив дыхание, следили за судебным процессом «свердловский губернатор VS честная журналистка Оксана Панова». Фабула как у триллера: мелочный чиновник-назначенец кошмарит хрупкую девушку за Правду. Трудно говорить, как оно было на самом деле, не запачкав цеховую солидарность, но есть мнение, что Оксана Рашидовна – не совсем та, кем кажется. Когда полетели иски, начались крики о «страдании за правду». Отбиться от хождения по этапу удалось, но денежный поток превратился в ручеек, публичная активность пошла на ноль.
В гениальности Пановой отказать трудно: она построила и успешно монетизировала бизнес-модель, построенную на легком шантаже, неявном запугивании и вбросах-набросах разной степени глубины и желчности. Средний и крупный бизнес знал: платишь – спишь спокойно, не платишь – расчехляют, как говорили в сообществе, «говномет». Многие предпочитали платить и либо не читать про себя ничего вообще, либо читать хорошее. Говорят, у вас в Тольятти тоже есть такой проект.
Все эти три примера к чему. Модель «серьезный мужик и его наложница» на Урале встречалась, но не прижилась. Уральские женщины не всегда публичны, не всегда светские, но очень часто – львицы. Успешные стартапы и бизнес-проекты, в которых солировали женщины, я встречал только здесь.
Уральские женщины, выросшие с отцами-военными, заживо репрессированными родственниками до третьего колена, с детства впитавшие асбестовую пыль и привычные к танкам в центре города, умеют создавать, воплощать, а зачастую просто проворачивать нетривиальные схемы и принимать волевые решения. Накачанные губы и мопс под мышкой – это не к ним.
Хотя и такие изредка встречаются. Им не дарят кабриолеты и спорткары, но пачками скупают брутальные «лексусы» и «рейнж роверы». Сами дарители прикрываются красивыми словами про «безопасность» и «надежность», но все понимают: женщина на Урале может ездить только на БТРе или на какой-то из его гражданских разновидностей.