УРАЛЬСКИЕ СКАЗКИ. Серия № 9. Демидов, Ельцин, Навальный
«Если вы давно читаете эти колонки, то уже знаете мою магистральную идею: Урал – регион крайне неблагонадежный и в чем-то даже взрывоопасный. Если когда-нибудь в стране и вспыхнет некая протестная активность, то покатится она либо из столиц, либо отсюда, из Екатеринбурга», – Кирилл об анатомии уральского протеста.
Как я уже писал, Урал – он всегда был неспокойный. Еще промышленник Демидов делал тут все, что хотел, невзирая на позицию столицы Российской империи. В новейшее время президенту Ельцину пришлось шлепать по рукам губернатора Росселя, а не то быть Уральской республике с уральскими же франками. Да и сам Ельцин, знатный бунтарь конца 80-х, поучаствовавший, на секундочку, в развале Союза, в общем-то, не на пустом месте появился. Борис Николаевич – уроженец села Бутка Свердловской области – другим состояться и не мог.
В эпоху так называемой стабильности, еще до громких «болотных», тренды в протестной активности задавал Средний Урал. Федеральные трассы, конечно, у нас не перекрывали (хотя и такие угрозы поступали), но чуть что – подогретый умными людьми народ тысячами выходил на площади и шатал устои.
Один из самых громких случаев уральского протеста случился жаркой весной 2010 года на площади Труда в самом центре Екатеринбурга. Это компактное место прямо напротив губернаторской резиденции и серого здания мэрии стало своего рода символом вольнодумства и несогласия. Так вот в мае того года местные патриархи с губернатором Мишариным на пару заговорили о том, чтобы на этой самой площади восстановить храм святой великомученицы Екатерины. Народ уральский в большей степени православный, в чем-то даже верующий и вполне себе воцерковленный «еще один храм» в центре города видеть не захотел.
Митинг – хорошо спланированный и тщательно подготовленный – собрал под своими знаменами звезд альтернативной политики, шоу-бизнеса, известных в городе лицедеев и селебрити. Накал получился нешуточный, несмотря на мирные требования оставить площадь в покое и построить храм где-нибудь на отшибе.
Не построили. Ни на площади Труда, ни на отшибе. На пять лет тема оказалась вообще закрыта.
Следующий митинг на площади состоялся всего через несколько месяцев. В Нижнем Тагиле судили главу местного крыла фонда «Город без наркотиков»: Егору Бычкову вменили незаконное удержание наркоманов и все прочие вещи, которые фонду обычно шьют, когда он становится слишком заметен или слишком оппозиционен. Суровый приговор Егору не оставил равнодушными как его соратников, так и простых граждан, которые нацепили значки с белым дельфинчиком и вышли митинговать. За свободу Бычкову высказались и Шахрин с Бегуновым, и Ройзман со своими сторонниками. До мэрского кресла и фактического отстранения от фонда было еще далеко, поэтому Ройзман ходил в красной майке и культивировал образ борца за правду.
Приговор Бычкову пересмотрели, а площадь Труда окончательно превратилась в символ несогласия и бунта.
Пожалуй, самый массовый митинг состоялся зимой 2012 года – в небольшой промежуток между думскими и президентскими выборами. Еще до старта стало ясно, что площади Труда будет мало. Организаторам хотелось повторить успех Болотной в декабре 2011-го, соответственно, народ зазывали особенно масштабно и громко. До цифр Болотной, конечно, недотянули, но шествие из 3,5 тысяч человек, скандирующих неполиткорректные призывы, стало ярчайшим политическим шоу новой России и Урала как несогласной ее части.
Ну а дальше пошел спад. Заводила и тамада всех громких митингов последних лет, Леонид Волков, ушел в предвыборный штаб Навального, а после вообще мигрировал в Люксембург. Без него протест стал каким-то неанатомичным: руки–ноги–рот вроде бы на месте, но без головы – уже не то. На площади Труда периодически собираются опротестовать приговор все тому же Навальному или покричать лозунги против коррупции, но без былого задора, огонька и, главное, массовости.