До чего дошел протест. На сколько еще хватит терпения россиян

«Жить стало лучше, жить стало веселее», – сказал когда-то товарищ Сталин. Это точно не про наши дни – жить сейчас стало ощутимо хуже. И этого не скрывает даже Росстат: по его данным, за последний год число бедняков в России выросло примерно на 3 млн человек. За чертой бедности сегодня живут более 20 млн россиян, а в следующем году их количество вырастет. При этом как никогда низкие протестные настроения – более 80% жителей страны не собираются участвовать в протестных акциях.

Парадокс? А вот и нет. Куда ушли протесты, в какие города – выяснял на минувшей неделе «ПН».

Сначала необходимая оговорка. На нас уже не раз писали доносы в отделы по борьбе с экстремизмом, нам пытались вменить призывы к массовым беспорядкам, к свержению конституционного строя, ни разу за этими доносами правоохранители не находили никаких оснований, но береженого бог бережет. Мы в очередной раз особо оговариваем, что протестными настроениями граждан интересуемся строго в научно-исследовательских целях, никого ни к чему, боже упаси, не призываем, сидите все дома, смотрите телевизор.

Теперь по теме. С середины 90-х годов готовность/неготовность россиян браться за булыжник и идти/не идти что-нибудь штурмовать измеряется так называемым индексом социальных настроений (ИСН). Его формулу вывел «Левада-центр» – социологическая служба, которую сложно упрекнуть в лояльности к Кремлю, поэтому данные можно считать достоверными. ИСН вычисляется на основе четырех индексов: индекс семьи (как человек оценивает свою жизнь), индекс России (оценка гражданином положения дел в стране), индекс ожиданий (что человек вообще ждет от будущего) и индекс власти (как человек оценивает ее действия). Исторический максимум всех четырех индексов был зафиксирован в марте 2008 года на фоне смены президента страны и связанных с этим ожиданий перемен.

Исторический минимум – осенью 1998 года. При этом в случае падения трех индексов из четырех какой-то один способен тащить на себе весь ИСН в целом – такая вот социологическая особенность.

Сегодня, в ноябре 2015 года, этот ИСН все еще очень высокий. Высокий вопреки всему – вопреки кризису, снижению реальных доходов, инфляции, войнам, безработице. Индекс социальных настроений сегодня тащит на себе индекс власти, который небывало высок. И это не туфта, не сурковская пропаганда, а реальный факт.

Редкий и странный исторический период – россияне в кои-то веки поверили власти, считают, что власть контролирует ситуацию, ожидают, что власть выведет нас из кризиса. Доверяют – несмотря на всех васильевых и сердюковых. Доверяют несмотря на все расследования Навального. Доверяют – несмотря на рост курса валют (более половины россиян курс доллара и евро вообще никак не волнует, операции по покупке и продаже валюты находятся за пределами их повседневной жизни). Доверяют – несмотря на запреты полетов в Египет (80% россиян никогда не получали загранпаспорт и, соответственно, не покидали пределы нашей страны).

В чем причина этого удивительно доверия? Ответа три: Крым, революция на Украине и антироссийские санкции.

Рост доверия к власти начался после Олимпиады в Сочи. Да, это блестяще проведенная операция «Крымнаш», это сводки с боевых действий на Донбассе. Народ соскучился по сильным действиям России во внешней политике.

Параллельно вся страна смотрела на постреволюционную Украину, и происходящее там никому не понравилось. В частности, президент Института национальной стратегии Михаил Ремизов  отмечает, что события на Украине стали серьезным фактором девальвации митингов и массовых акций протеста в глазах граждан. «Майдан на Украине серьезно повлиял на всех граждан России. Дело в том, что протесты на Украине не привели к улучшению жизни украинцев. Все показатели по коррупции, безработице и бедности или остались на том же уровне, или резко ухудшились. С точки зрения российского обывателя, Украина – это антиреклама политического протеста и митингов».

И, наконец, санкции, которые, по замыслу «Госдепа», должны были подорвать доверие россиян к власти, но на деле сыграли Кремлю на руку. Как это удалось сделать Кремлю – тема отдельного исследования, а социологи вынуждены признать, что прессинг Запада лишь сплотил людей и после пессимистической осени прошлого года власти удалось выправить ситуацию, пусть и не в экономике, но в головах.

При этом россияне в принципе готовы участвовать в протестах. Замдиректора «Левада-центра», социолог Алексей Гражданкин отмечает, что люди готовы выходить на массовые акции протеста, когда экономическая и социальная ситуация становится невыносимой. Но сегодня оснований для массового протеста, как это было в 90-х годах, в России нет. «Массовость протестным акциям придают люди, которые находятся в критическом положении. Сегодня количество таких граждан минимальное, они в целом удовлетворены властью», – отмечает социолог.

На этом можно было бы и закончить, но ситуация в Тольятти на этой картине стоит особняком. У нас сейчас все существенно хуже, чем у других, – как в экономике, так и с настроением. Однако и наших сограждан вопросы политики, либеральных свобод и внешнеполитического курса волнуют мало, свидетельство тому – небывало малочисленные публичные акции, прошедшие в городе 4 и 7 ноября.

Наша тольяттинская повестка дня предельно конкретная – невыплата зарплат на «АвтоВАЗагрегате» и возможные сокращения на АВТОВАЗе.

Однако наши проблемы имеют иную природу: если говорить образно, то в Тольятти не было 90-х годов. Вернее, для нас они совсем не то, чем они были для всей остальной страны, когда в городах массово закрывались градообразующие шахты и оборонные заводы. У нас от той волны закрылся разве что «Фосфор», да и его крах не отразился на рынке труда и городском бюджете. Нынешняя ситуация в экономике Тольятти – отсроченная расплата за наши лихие и веселые 90-е, когда у всех была работа и возможность дополнительного заработка.