Город-пригород
Масштаб мысли
Подобных городов в России два – Набережные Челны и Тольятти. Это, по выражению Вячеслава Глазычева, специалиста по организации и развитию городской среды, профессора Московского архитектурного института, «химерические порождения советского планирования – индустриальные супер-слободы». Придуманный как приложение к советскому автопрому, Тольятти проектировался одномоментно и одномоментно строился. В результате за детально продуманную и удачно реализованную форму прогрессивной на тот момент проектировочной мысли его создатели удостоились Государственной премии.
Выдержки из тольяттинских газет начала 70-х поражают воображение современного жителя волжской провинции: «Нет человека, который, приехав в Тольятти, не восхищался бы архитектурным ансамблем его новых районов, современной эстетикой жилых массивов, где для людей созданы все условия для быта, отдыха, работы. Им восторгаются все гости, которые приезжают в наш город из-за рубежа». Реальные отзывы питерских дизайнеров, посещающих Тольятти во время ежегодного международного форума дизайна и архитектуры «New city» никого не удивляют: «Убрать бы все и заново построить».
«Изначально планировочное решение эстетических, транспортных, социально-бытовых задач еще не существующего города было великолепным. Четкое зонирование жизненного пространства, выраженное в квартальном делении Автозаводского района; достаточная ширина улиц, которой не каждый город, между прочим, может похвастаться; отличные видовые точки в виде дворцов культуры и спорта. Даже картографически Тольятти в десятки раз выигрывает у многих монстров урбанизации: горы, лес и Волга создают неповторимый психоэмоциональный фон эстетике бетона. Набережные Челны по всем этим пунктам позади Тольятти», – рассказывает Елена Шлиенкова, куратор международного форума дизайна и архитектуры «New city».
Эстетика бетона
На сегодня природный «неповторимый психоэмоциональный фон» – единственное, чем до сих пор запоминается наш город даже зарубежным деятелям архитектурного творчества наряду с еще живой эстетикой советского конструктивизма, выраженной в форме ДКИТ с заброшенной эстакадой, Дворца спорта «Волгарь» и ныне опочившего кинотеатра «Сатурн». Постамент псу Верному или памятник Татищеву служат, скорее, единственно возможным фоном для подарочных магнитов на холодильник и свадебных фотографий.
«Тольятти сегодня – город, одетый по моде 60-х, криво примеривший современную рыночную формацию: у нас практически отсутствует знаковость времени. Торговые центры и рекламный мусор на центральных фасадах зданий – это не знаковость времени. В архитектуре нет сложных типологий форм, игры цвета, материала. У города проблемы с освещением и цветонасыщенностью. Мало хороших точек обзора», – говорит Елена Шлиенкова. «Облик Тольятти сегодня напоминает растерявшегося провинциального кукушонка, вдруг появившегося в чужом гнезде», – размышляет Александр Малахов, член Союза архитекторов России, руководитель ООО «Среда».
В этом контексте Вячеслав Глазычев как-то назвал Тольятти городом с бедной эмоциональной сферой: «Я это проверял многократно на таком простом инструменте, как детские рисунки. Когда 10-11-летние дети рисуют свой город, они начинают компенсировать визуальный, эмоциональный голод. Дети рисуют бесконечные ряды окон с разными цветочками, шариками, цветными занавесками. Любой психолог вам скажет, что назвать здоровой такую среду нельзя».
Буква закона
Если древнеримский Витрувий в теории взращивания городов руководствовался триадой «прочность, польза, красота», то современные технологии отечественного градосоздания строятся разве что на «газ, водопровод, вот». Визуальными формами Тольятти, как и многих других отечественных городов, занимаются сегодня не архитекторы. Специалистов с высшим архитектурным выпускают в основном Москва, Санкт-Петербург, Свердловск, Самара. Облик волжской провинции создают выпускники строительных факультетов. «Людям сегодня архитектура в изначальном смысле этого слова не нужна. Им нужны квадратные метры жилья и торговых площадей. Эстетика и гармония с окружающей средой – дело десятое», – говорит Наталья Макаренко, председатель правления Тольяттинской организации Союза архитекторов России, главный архитектор архитектурного бюро «Бона».
В современной Германии каждый самый маленький квартал имеет своего архитектора, работающего по местному «кодексу», прописывающему, каким цветом красить заборы, а где можно вешать кондиционеры. В большинстве европейских государств законодательно прописан регламент высоты зданий, разрешенной в тех или иных районах. В России весомую роль в определении гармоничного облика города играет, по большому счету, лишь 94-й закон о госзакупках, в соответствии с которым право на выполнение проектировочных, архитектурных, дизайнерских и строительных работ получает тот, кто, по выражению Андрея Бокова, президента Союза архитекторов России, «назовет меньшие сроки и меньшую стоимость заказа».
«В итоге каждый занимается не своим делом. На рынке много непрофессионалов. Эстетические нужды города не учитываются, – рассказывает Наталья Макаренко. – Город превращается в дойную корову, раздираемую подрядчиками. Мы свои проекты, предложенные на градостроительных советах, потом, в момент реализации, уже не узнаем. Инвесторы обязательно сэкономят на ширине окна или вдруг добавят количество этажей. И на застраиваемый дисбаланс сам архитектор повлиять уже никак не может».
В результате, по туристическим оценкам, планировочная мечта советского градостроения внешне напоминает скорее город-пригород. В этом Тольятти даже схож с Турином или Жероной: туристы, проезжающие по центральным улицам, думают, что движутся по самой периферии. «Только в Турине ты все-таки попадаешь в сердце города. Тольятти так и проезжаешь – насквозь – в неоправданной надежде, что город еще только должен начаться», – говорит Елена Шлиенкова.