Наум Штрих в эксклюзивном интервью ПН

– Наум Яковлевич, поздравляем вас с юбилеем АВТОВАЗа.

– Спасибо. В свою очередь я через вашу газету хочу поздравить всех бывших и нынешних работников Волжского автозавода. Очень рад, что завод выполняет программу, разрабатывает и ставит на производство новые марки автомобилей. Желаю всем здоровья и благополучия!

– Наум Яковлевич, а вы сегодня к АВТОВАЗу какое-нибудь отношение имеете?

– Чисто мифическое. Звонят, спрашивают, я отвечаю, консультирую, но это уже, конечно, не та работа, которую я выполнял раньше.

– А раньше вы были главным архитектором завода, верно?

– Нет, я был заместителем технического директора АВТОВАЗа – начальником управления главного архитектора. Но на самом деле это была конспирация. В 1976 году мы организовали на заводе службу по эксплуатации зданий и сооружений. Но в целях конспирации, чтобы враг не разобрался, ЦРУ в первую очередь, государство назвало эту службу управление главного архитектора. Хотя я к архитектуре имею такое же отношение, как к космонавтике.

– И как вы сейчас оцениваете положение дел на АВТОВАЗе?

– Давать оценки – не мой профиль. Я по складу характера всю жизнь был технарем. Никогда в руководители не стремился. Окончил институт, пять лет проработал в Сызрани на стройке и пять лет в проектной организации. Мне очень нравятся проектные работы, расчеты, когда центр тяжести сдвинешь – и все в три раза прочнее и дешевле. Сюда я приехал работать на должность заместителя начальника технического отдела управления капитального строительства. 12 декабря 1967 года работу вышел, не успел глазом моргнуть – вот уже 45 лет прошло. Но хочу сказать, что сегодня страна такой завод спроектировать уже не может.

– Даже спроектировать?

– Да, даже спроектировать. От тех институтов, которые были лучшими в стране, и по многим показателям не имели равных в мире, практически ничего уже не осталось. Да, дом спроектировать нынешние специалисты еще могут, а такой комплекс, как АВТОВАЗ, КАМАЗ, что-то похожее – уже не может никто.

Ведь что такое ВАЗ? Это комплекс, над созданием которого работали лучшие люди своего времени. Я работал главным инженером управления капитального строительства до 1976 года. И эта должность мне дала возможность познакомиться со многими этими великими людьми.

Например, вот работал на ВАЗ московский Промстройпроект. В год он делал для ВАЗа 11 тысяч листов ватмана чертежей. Уровень этих чертежей был таков, что по ним построили потом еще КАМАЗ и еще кучу всего. И главным конструктором этого института еще до проектирования ВАЗа работал товарищ по фамилии Никитин. Ни о чем фамилия не говорит?

– Проектировщик Останкинской телебашни?

– Да, это человек, который создал Останкинскую телебашню. И аналогов Останкинской телебашни сегодня в мире нет. Есть сооружения выше, есть ниже, но такую же по своим качествам так и не сделали больше нигде. Ведь в чем ее уникальность? Она как Ванька-встанька, может сломаться, но не может опрокинуться. При этом фундамент у нее – три-четыре метра, как у обычного панельного дома. Волжский автозавод создавало много таких людей, как Никитин. И таких специалистов в стране больше нет.

Как и нет людей уровня Полякова. Если бы Поляков родился где-нибудь на Западе, то сейчас его имя гремело бы на весь мир, так же как Форд, Рокфеллер и Эйнштейн. У меня слов нет, чтобы говорить про этого человека. Вот смотрю телевизор, вижу, как президент Медведев распекает чиновников за срыв сроков подготовки объектов к саммиту.

И вспоминаю, как по поручению Полякова мы в 1967 году два месяца готовили подробный график сдачи каждого объекта на ВАЗе. И полностью их выполнили день в день. И под руководством Полякова мы за три года построили огромный завод, без бараков, без заключенных. Никто не верил, что это возможно, Форд, например, прямо заявлял, что это невозможно. А потом специально приехал в Тольятти посмотреть. Сейчас же несколько домов вовремя построить не могут. И я сомневаюсь, что на нынешних объектах есть хотя бы такие подробные графики строительства и сдачи, не говоря уже об их соблюдении. Так что такой завод, как АВТОВАЗ, сейчас уже не спроектировать.

– Может, французы что-нибудь исправят?

– Я не знаю, что могут сделать французы. Но я не думаю, что они умнее российского народа. Потому что очень многие основополагающие вещи пришли из России. Сикорский, Леонтьев, Власов, Тимошенко – все они сбежали туда и обогатили ту науку. Что дальше будет на заводе – не знаю. Как у Губермана: «Россияне живут и ждут, уловляя малейший знак, понимая, что нае…ут, но не зная, когда и как».

Очень хочу, чтобы завод и город процветали. Чтобы у Комарова и его российско-французской команды все получалось.

– Наум Яковлевич, вы сейчас работаете советником в мэрии, так?

– Да, я работал советником у Уткина и у Пушкова. Сейчас я менеджер по внешним связям, но обязанности те же остались.

– Какие это обязанности?

– Ну, какие у советников обязанности? «Советники, запомнить вы должны, что никому советы не нужны. Когда страны Советов уже нет, молчите в тряпочку – единственный совет» – это эпиграмма Юрия Целикова.

– С Уткиным у вас какие отношения были?

– Нормальные. У меня со всеми нормальными людьми нормальные отношения.

– Вы с ним приятельствовали?

– Нет.

– Отвечаете так, потому что он осужден?

– Нет. Я с большим уважением к нему отношусь. Он из рабочих, монтировал металлоконструкции на прессовом корпусе, поднялся до таких высот.

– Но Николай Уткин отрицает все обвинения. Вы как считаете – он виновен?

– У нас такое законодательство, что любой может стать без вины виноватым.

– А о Пушкове что можете сказать?

– На ВАЗе я несколько лет был у него заместителем. Пушков нормальный мужик. Много делает, много вкладывает.

– Наум Яковлевич, напоследок вот такой неоригинальный вопрос: почему же наши автомобили не смогли стать настолько качественными, чтобы конкурировать с западными брендами?

– Из-за общей культуры в стране. Я приехал в Америку, зашел на кухню – там пять мусорных ведер стоит. Все сразу рассортировывают. А мы построили мусороперерабатывающий завод, мое детище. И что мы на нем делаем – там сваливают все в кучу: и стекло, и все остальное. А с Волгой что мы сделали?

Ведь эта коричневая вода, которая была в кранах в прошлом году – это, помимо природного бедствия, еще и сброс неочищенных сточных вод. Так что причину недостаточной конкурентоспособности наших автомобилей надо искать в нас самих. Какая культура, какие требования к себе – такие и автомобили.