Образ внешнего врага. Когда теракт – не теракт, а не теракт – теракт

Трагедия, произошедшая 31 октября с самолетом в небе над Синаем, заставила вспомнить о другой трагедии, так же произошедшей 31 октября, только восемью годами ранее – мы про взрыв автобуса в Тольятти. Дело даже не в мистическом совпадении дат, а в реакции официальных властей. Взрыв автобуса буквально через несколько часов был уверенно объявлен терактом, но впоследствии выяснилось, что теракта не было. Взрыв на борту самолета с первых же часов объявили несчастным случаем, хотя основания для этой версии тоже не вполне убедительны.

Почему власть настолько по-разному реагирует на взрывы и их причины – об этом мы размышляли на минувшей неделе.

Крупнейшая катастрофа в истории российской и советской авиации произошла 31 октября 2015 года: лайнер Airbus А321 авиакомпании «Когалымавиа», летевший из Шарм-эль-Шейха в Санкт-Петербург, развалился в небе над Синаем. На борту находились 217 пассажиров и семь членов экипажа, все они погибли.

С самого начала российские официальные власти поспешили заявить, что нет никаких оснований считать произошедшее терактом. Так, например, глава Росавиации Александр Нерадько сообщил журналистам, что изучение первых выводов по катастрофе А321 займет несколько месяцев. «Эта работа достаточно продолжительная во времени, по крайней мере, займет несколько месяцев: предстоит вывезти обломки воздушного судна, определиться с местом, куда они будут вывозиться и на какой базе формировать модель воздушного судна из разрушенных обломков и элементов конструкции самолета, двигателей», – сказал он. Позже чиновник добавил, что нельзя выдвигать какие-либо версии катастрофы до окончания расследования: «До этого момента делать какие-либо умозаключения, делать заявления – различного рода эксперты, как вы видите в СМИ, все время мелькают и говорят о каких-то своих фантазиях, что могло быть то-то, другое, – это преждевременно».

При этом умозаключения-то как раз идут самые разные, но вот что примечательно – они какие-то предсказуемые, мнения всевозможных наблюдателей относительно причин случившегося полностью совпадают с их основной позицией по отношению к России.

Обломки самолета еще не успели упасть на землю, как политэмигрант, экс-тольяттинец Альфред Кох уже написал на своей странице в фейсбуке, что это, видимо, теракт и Путин теперь будет отвечать.

Британские власти заявили, что собранные из различных источников данные свидетельствуют о «серьезной вероятности» того, что причиной катастрофы российского самолета A321 стало находившееся на борту взрывное устройство. Что это за данные, правда, уточнить отказываются.

Боевики ИГИЛ (надо, оказывается, теперь всякий раз приговаривать, что организация запрещена в России), тут же взяли ответственность за катастрофу на себя, при этом отказавшись уточнить, как именно был взорван самолет.

Страны, не желающие обострять отношения с Россией, ориентированные на экономическое сотрудничество с нами – Германия и Франция, – заняли нейтралитет, они не поддерживают российские официальные заявления про «не теракт» и не поддерживают британские заявления про «теракт». Граждане этих стран продолжают летать в Египет.

В общем, масштаб лицемерия ужасает не меньше самой трагедии. В очередной раз стало очевидно, что каждая сторона будет говорить только то, что выгодно ей самой. Теракт это или не теракт – российские власти до последнего будут отрицать причастность ИГИЛ (вот интересно, надо еще раз сказать, что организация запрещена в России или одного раза на текст хватает), британцы до последнего будут говорить, что это теракт, а ИГИЛ (организация запрещена в России) навечно будет говорить о некоем секретном способе уничтожения самолета.

При этом наши власти никогда не стеснялись называть любой взрыв внутри страны терактом, причем делали это в первые же часы после трагедии, нисколько не смущаясь отсутствием экспертиз и объективных фактов. Так было с нашим автобусом 31 октября 2007 года – в день трагедии представители следственного комитета с каким-то даже удовольствием говорили, что это был теракт, что сработало оболочное взрывное устройство, что врачи извлекают из тел поражающие элементы. Никто не предлагал подождать несколько месяцев, не предостерегал от поспешных умозаключений, никто не переживал, что громкие заявления о теракте в Тольятти заставляют переживать миллионы людей. Почему?

Потому, что теракт внутри России – это, с точки зрения властей, даже хорошо. Это свидетельствует, что внутренний враг существует (относительно взрыва автобуса строилась масса версий – угроза новому руководству АВТОВАЗа, чеченский след, дестабилизация политической обстановки в России накануне выборов в Госдуму, а потом оказалось, что студент вез самодельную бомбу, чтобы взорвать ее в лесу). Теракт внутри страны – это свидетельство правильности выбранного внутриполитического курса, это оправдание непопулярных мер, это повод для борьбы с оппозицией.

А теракт снаружи, в Шарм-аль-Шейхе – это совсем другое. Вроде можно было бы тоже сразу объявить терактом (раньше же ничего не мешало сначала объявлять, а потом разбираться), это было бы свидетельством того, что правильно начали бомбить ИГИЛ (организация запрещена в России), а потом уже спокойно разобрались, выяснили что там – двигатель или бомба.

Но нет. Версии с бомбой тщательно избегают, опровергают ее. И понятно же почему – все ведь мы понимаем, что в этом случае ответственность за смерть людей ложится персонально на Путина, а ему это не вовремя.

Неготовность, неспособность власти нести ответственность за свои действия – вот что пугает больше всех терактов. Да, может, и правда там двигатель барахлил, может, и врет все ИГИЛ (организация запрещена в России), может, врут все британцы – все это уже не имеет никакого значения.

Важно то, что теперь мы поняли разницу между внешним и внутренним врагом.