Сергей Еманов, психотерапевт: «Мужчины более эмоциональны, их психика под большим жизненным прессом»
Известный тольяттинский психотерапевт Сергей Еманов в интервью «ПН» анализирует ситуацию – как изменился с годами наш город в плане энергетики; почему мужчины более подвержены депрессиям, чем женщины; что именно скрывается за понятием «неизлечимые болезни»; в связи с чем падает престиж его профессии.
– Сергей Иванович, вы начали практиковать в Тольятти в начале 90-х, когда о сути работы психотерапевта ваши потенциальные клиенты могли судить лишь по голливудским фильмам. Эта особенность рынка помогала или мешала найти пациентов?
– В Тольятти в то время было сложно: известный на всю страну психотерапевт Макаров проводил политику медитаций и кабинетов психологической разгрузки, которые он создавал на АВТОВАЗе. И это была мода! И когда я оказался здесь, все вокруг требовали гипноз: кабинет, кресло, умиротворяющая музыка, ни на что другое народ не шел.
– Вы можете описать психологический портрет современного тольяттинца? Насколько он отличается от эпохи 90-х?
– 28 лет назад, когда я приехал в город, то испытал потрясение: здесь жили невероятно энергоёмкие люди. Если брать за градацию понятие энергоемкости, то по этому качеству людей Тольятти входил в пять-шесть лучших городов страны. Верх среднего класса – вот портрет этого города. Жить тут было здорово и интересно.
За последние годы город очень сильно потерял в человеческой энергетике. Я не говорю о деньгах – какие-то ресурсы еще есть, но запросы современных тольяттинцев изменились, и очень сильно. Раньше это был город людей, которые хотели лучше жить, не боялись рисковать, совершали поступки. Своих детей они воспитали так же. Сегодня многие уезжают. А среди оставшихся все больше маргиналов.
– Как изменились вопросы и проблемы, с которыми приходили к вам на прием тогда и сейчас?
– Тогда круг вопросов был связан с развитием личности: как быть лучше, как жить лучше, как сделать жизнь счастливее. Сейчас приходят с проблемами: как выжить, как выдержать, куда уехать, как решиться уехать.
– Как вы оцениваете качество услуг психологов, которые работают на рынке города? Больше «лечат» или «калечат»? Сколько вообще в Тольятти хороших психологов и психиатров?
– Это очень сложный вопрос. Я к практике психологов отношусь более-менее спокойно. Намного хуже, когда к нам приезжают люди вообще без образования и проводят массовые тренинги по коррекции личности, объявляя себя психотерапевтами. О психологах и психотерапевтах плохо говорят как раз из-за них.
– А что вы думаете о распространенном среди врачей-психиатров мнении: большинство из тех, кто обращается за помощью к психологу, на самом деле клиенты психиатрии?
– Я согласен с коллегами. Существуют четыре профессии, которые в России считают одной: психиатр, психотерапевт, нарколог и психолог. Во всем мире есть четкие нормы лицензирования представителей этих профессий. У нас же границы размыты. Психолог – это чаще выпускник пединститута, а психотерапевты и наркологи по первому образованию психиатры. То есть если ты не психиатр, то не можешь быть и психотерапевтом. Исключение – маленькая часть психологов, которые прошли в мединститутах специальную двухлетнюю программу по медицинской психологии. Есть еще один нюанс: молодых психотерапевтов в нашем городе нет – это сегодня невыгодное занятие.
– Довольно странно. Я знаю примеры, когда время приема у психолога расписано с утра до вечера, а один час стоит 1,5 тыс. рублей. Это сложно назвать невыгодным делом.
– По международным правилам врач-психотерапевт может в неделю принять не больше шести-семи пациентов. Если он провел двухдневный тренинг, то должен не менее двух-трех недель отдыхать. Есть такое понятие «эмоциональное выгорание». Хотя проблемы у людей похожие, но у каждого свои нюансы: если человек пришел к психотерапевту и не получил эмоционального созвучия, он уйдет недовольный. У меня цена 4100 рублей за час из-за того, что больше шести человек в неделю я не могу принять.
– Так почему же профессия теряет популярность?
– Мы живем в такое время, когда приходится выживать. А помощь психотерапевта не помогает выжить, она предлагает работать. Психология же у нас все больше переходит в разряд досуга, развлечения. У меня, когда группа набирается, половина приходит просто потому, что им любопытно посмотреть.
– Что вы делаете, если диагностируете пациента с психиатрическими симптомами: лечите его сами как врач-психиатр или направляете в диспансер?
– Часть моих посетителей – как раз по психиатрической части. Если я вижу, что нужен психиатр, стараюсь к психиатру и отправлять. Проблема в том, что тогда пациент вообще отказывается обращаться за помощью. Психиатрами пугают, обращение к ним для многих конец всего. Сочувствую коллегам-психиатрам. Печально, к нам относятся как к клоунам, к ним относятся как к страшилам.
– Вы могли бы рассказать об особенных случаях, когда вам удалось помочь людям выйти из тяжелого состояния? Были ситуации, когда разводили руками – «вам, голубчик, я помочь не могу»?
– И то, и другое – регулярно. Самые интересные случаи, когда приходят люди «неизлечимые». На самом деле, слово «неизлечимый» – оно в голове. Есть такое понятие «психосоматика». Это дисфункция глубоких структур мозга, когда не хватает энергетики. И человеку кажется, что он болен. Однако доктора не могут найти причину болезни такого пациента, потому что ее еще нет – это «предболезнь». Люди едут в Самару, Израиль, Германию. Последний случай был – человек приехал из Германии, потому что там ему сказали: «Тебе надо к психотерапевту». Два года мы с ним проработали, сегодня он совершенно здоров.
– Ваши методики и вы сами особенно популярны среди состоятельных людей нашего города. Чем вам удалось их привлечь?
– Я бы слово «состоятельные» убрал и заменил его на «энергоемкие». Средний класс – это уровень самосознания, когда человек понимает, что все зависит от него. Что никто не придет, не поможет, никто за тебя не сделает тебя счастливым. Услугами психотерапевта в России начинают пользоваться те, кто достигает этого уровня.
– Сегодня люди и деньги медленно утекают из города – кризис. Не чувствуете падения доходов?
– Да, за последние два-три года мои доходы заметно упали. В городской медицине сегодня вообще нет денег. Мои группы сократились в три раза. Раньше у меня их было две в Тольятти, сегодня осталась одна, и набираю я ее всего раз в год.
– Что выгоднее – индивидуальные занятия или групповые?
– Выгоднее индивидуальные, полезнее групповые. Если говорить не о пользе для клиента, а о меркантильности, в США семейный психотерапевт ведет 10 семей, и больше ему никто не нужен.
– Кто чаще обращается к вам за помощью – мужчины или женщины? Есть расхожий стереотип, что дамы больше склонны к истерикам и депрессиям. Это правда?
– Это не так. Больше склонны к депрессиям именно мужчины – они более эмоциональны. Причина идет из первобытного состояния. Изначально природа женщины – это комфорт и безопасность. Она сидит в пещере с детьми, а мужчины собрались и пошли на охоту. Опасность со всех сторон. Сколько эмоций! В итоге выжили те мужчины, которые могли при опасности адаптироваться быстрее, то есть эмоционально ярче реагировать. Чем мощнее эмоциональный выброс, тем быстрее навык усваивается.
– А что вы скажете о тех женщинах, которые берут на себя мужскую функцию добывания денег? Перенимают ли они вместе с этим и мужской эмоциональный фон?
– В мужском мире женщина становится в два раза несчастнее. Она не может адекватно отреагировать на мужские нагрузки, заточена на другое – на детей, спокойствие, выдержку и мудрость.
– Кто тяжелее переживает психологический кризис: слабый или сильный пол?
– Сильнее переживают мужчины, но они меньше это показывают. Есть такое направление – танато-психология, психология о смерти. У каждого человека в голове есть «договор на жизнь». По танато-психологии, до половины российских мужчин умирает в течение двух лет после выхода на пенсию – они не в состоянии найти новый жизненный инструмент, в отличие от женщин.
– Вопрос про наркотики. Московские психиатры бьют тревогу: употребление даже не очень продолжительное время так называемых курительных смесей приводит к необратимым изменениям в головном мозге, и человек тихонечко сходит с ума. У вас есть такие случаи в практике?
– Последние 10 лет я с наркологическими пациентами не работаю. На наркологическую деятельность нужна лицензия – у меня этой лицензии нет.
– Какая аддикция для психики самая опасная?
– Я считаю, что это интернет-зависимость. Причем не игровая, а интернет-общение – социальные сети, SMS. От них люди тупеют. У меня в группе подростков первые две недели большинство не расстаются с айфонами, огромного труда стоит их отвлечь новым интересом. В итоге совершенно нормальные дети, есть, о чем с ними поговорить.