Валерий Фадеев: "Надо заставить политическую систему работать лучше"

Так, недавно он принял участие в заседании круглого стола, посвященного будущему нашего города. «ПН» не мог упустить такого замечательного собеседника и, воспользовавшись уже своими связями, договорился с ним об интервью.

СВОЙ, НЕ СВОЙ

– Валерий, сегодня считается, что у мэров мало экономических рычагов. А что на самом деле что может сделать мэр, чтобы повысить инвестиционную привлекательность города?

– Принято считать, что инвестиционной единицей является губерния или республика, но предприятия ведь размещаются не абстрактно в области, а в конкретном городе. Деловой климат – это климат конкретного места, а не абстрактной области, значит, мэр имеет возможности не то чтобы не меньшие, но даже большие, по сравнению с губернатором, чтобы организовать деловую жизнь в городе.

– Я почему этот вопрос задаю. Дело в том, что у Тольятти имеются проблемы с  формированием инвестиционной имиджевой привлекательности города. И сейчас одновременно с выборами президента у нас случатся и выборы мэра.

– Да, я в курсе, был у вас недавно.

– Ну так вот. Лидерами кампании являются молодой кандидат Сергей Андреев и более пожилой Александр Шахов. У всех свои доводы. В частности, сторонники господина Шахова оперируют тем, что для некоторой части элиты он более «свой». Вопросы же финансирования территории будут решаться этой самой элитой в Москве. Как вы это прокомментируете?

– Что значит «свой»? И для кого свой? В Москве деньги дают под настоящие нормальные экономически выгодные проекты. И при прочих равных условиях не имеет значения, кто свой, а кто не очень. Опять же стать своим тоже можно, потому что есть приток новых людей, новых кадров. В любом случае, если город не предлагает выгодных условий и хороших проектов, не проталкивает своих предпринимателей со своими проектами, то ничего и не получится. В этом отношении, мне кажется, что молодой и энергичный, разговаривающий с бизнесом на одном языке более уместен, чем якобы свой.

– Понятно. А как вы вообще можете охарактеризовать господина Андреева?

– Я знаком с ним, он активист клуба «4 ноября» – это либерально-консервативный клуб. Мы организовали его несколько лет назад вместе с моим товарищем господином Плигиным – он председатель комитета Государственной думы по конституционному законодательству и государственному строительству. Андреев очень активно участвовал в деятельности клуба. В том числе мы проводили мероприятия в Тольятти, инициированные Сергеем. Он, безусловно, современный человек, который понимает вектор развития. Кроме того, у него были большие успехи на политическом фронте. Его ведь однажды сняли с выборов?

– Да, и по очень смешному поводу.

– Получается, что он уже давно мог бы стать мэром города Тольятти. Важно, что Андреев, знаете, такой не упертый оппозиционер, как часто это бывает в Москве. Хотя его движение «Декабрь» считается оппозиционным, он вовсе не брезгует взаимодействовать с властью, а это значит, что интересы жителей города для него важнее, чем узко политические интересы. При этом у него очень хорошие связи в Москве, он конструктивен.

– К слову, о политике. На последних выборах в Госдуму партия «Единая Россия» в Тольятти показала наихудший результат по стране, заметно уступив коммунистам. В итоге кандидат Шахов, который выдвинулся от «Единой России», позиционируется как независимый кандидат.

– То есть Шахов стесняется того, что принадлежит к «Единой России»?

– Выходит, что так.

– Это довольно стыдно. Если уж человек вступил в партию, то надо отстаивать ее позиции и не скрывать своего отношения к ней. В противном случае надо из нее выйти.

ЗАЙМИТЕСЬ ИМИДЖЕМ

– Давайте снова к экономическим материям. На что обращают внимание инвесторы, когда принимают решение об инвестициях? Есть ли какой-то определенный набор критериев?

– Это же очень просто. Если это завод, должны быть площадки. Если площадка не пустая, а с подведенными коммуникациями – совсем хорошо. Почему Калужская область выиграла у соседей по размещению сборочных производств? Потому что у них были не просто пустые поля, это были поля с подведенными коммуникациями. И Volkswagen решил, что здесь удобно строить свои цеха, и построил.

– То есть первое – это инфраструктура?

– Конечно. Плюс предпринимательский климат. Если до губернатора и мэра можно достучаться, чтобы они помогли, в течение дня – это одна ситуация. Если инвестор звонит в приемную месяцами и не может дозвониться – другая. Высшее руководство в состоянии вести несколько десятков проектов и следить за ними, курировать, патронировать.
Мой товарищ Сунгоркин, главный редактор «Комсомольской правды», недавно рассказал мне одну историю. Его жена занимается разведением саженцев, и она была на выставке в Белгородской области. Ее вызвали к губернатору. «Что вам нужно, чтобы у нас в Белгородской области начать разведение саженцев?» – спросил он. Она: «Ну, земля, например, нужна». Он вызывает человека и говорит: «Вот этот господин вас сейчас провезет по участкам, покажет, вы выберете и завтра скажете. А что еще?» Она: «Ну, деньги нужны, желательно под низкий процент». Он вызывает другого человека: «А этот вам обеспечит кредит долгосрочный, под низкий процент. Вы сейчас посмотрите, договоритесь, и через неделю принимаем решение, когда вы открываете производство». Вот это подход!

– А Тольятти кажется вам привлекательной площадкой для инвестиций?

– Я же не инвестор.

– Ну а в информационном поле Тольятти сейчас в плюсе или в минусе?

– Проблемы с имиджем автомобилей LADA, к сожалению, привели к созданию негативного образа Тольятти. При этом ведь нынешние автомобили не сопоставимы по качеству с теми, что делались в 90-х годах. Они вполне сравнимы с бюджетными импортными автомобилями, но все равно в умах есть шаблон о плохом качестве.

– А вы сами ездили на наших машинах?

– Ездил. Последний пример: мне надо было проехать в Москве, я махнул рукой, и остановилась Priora. Я спросил водителя, как ему автомобиль. Он рассказал, что у его жены подержанный Mercedes, так вот он обходится в десять раз дороже в эксплуатации, чем Priora, а ломается вазовская машина даже меньше. Есть много людей, которые покупают LADA и остаются довольны. Но как это превратить в общее мнение – сложная задача. Я считаю, что эту ключевую задачу и должен решать АВТОВАЗ.

– Как это сделать? Привлечь каких-то известных людей, может быть?

– Я бы пригласил западных людей на консалтинг. Товар ведь приличный, и его теперь надо правильно спозиционировать. Это поменяет образ Тольятти. За два-три года вопрос можно решить.

– А как вам нынешние пиар-усилия завода?

– Стеб по поводу вазовских авто присутствует в анекдотах, в шутках по телевизору. Его надо оттуда выковырнуть. Обратите внимание: понятие «деревянный рубль» почти исчезло. Я помню, как пять лет назад мы с Общественной палатой выступали с инициативой запретить использование иностранной валюты в государственных документах, при обсуждении бюджета и в ценниках. Логика была простая: если у нас серьезная страна, то почему мы должны оперировать долларами или евро, а не собственной национальной валютой? Ни в одной более-менее развитой стране мира не оперируют иностранной валютой. В Европе даже за курсом евро к доллару никто не следит. И вот прошло несколько лет, и все, как миленькие, стали считать в рублях. Это было очень важное имиджевое воздействие на отношение к собственной национальной валюте. Так и в случае с АВТОВАЗом требуется серьезная работа.

В РОССИИ НЕКУДА БЕЖАТЬ

– Я вам о Тольятти хочу еще кое-что рассказать. Когда начался кризис 2008 года и при содействии губернской власти был избран крайне пассивный мэр, в массах стали множиться настроения, которые можно сублимировать в одно предложение: надо валить из этого города. Какой мотив у молодого человека 20-25 лет оставаться в Тольятти  и не уезжать в Москву?

– Во-первых, в Москве места на всех не хватит. Во-вторых, когда места не хватает, люди плачут, а Москва слезам не верит. В-третьих, в Москве довольно тяжелая жизнь. Даже преуспевающие люди время от времени хотят куда-нибудь из нее сбежать. Но, к сожалению, в России почти некуда бежать, потому что, по сравнению с обустроенной Европой,  у нас, конечно, ужасающая среда: наши города в отвратительном состоянии, у нас плохо с культурой, добраться из города в город – это проблема.
Если начать эти вопросы последовательно решать, то все будет в порядке. Кстати, Путин об этом говорит в одной из своих статей: надо обустраивать собственную территорию: наша страна разрушена и не обустроена – это и есть задача мэров. Нужно развивать среду для жизни – приличные рабочие места, поощрять культуру, молодежные проекты.

– Может быть, еще создавать собственные традиции?

– Именно так. Нужно вернуть людям благородство. Вот жить в Тольятти при Советской власти было благородно: люди делали автомобили для страны, зарабатывали хорошие деньги, у них была инженерная гордость и рабочая гордость. Когда город обустраивается, у людей появляется удовлетворение жизнью. Этим и должна заниматься власть.

– Между тем это общая мысль у многих молодых россиян: надо эмигрировать из страны.

– На самом деле цифры количества тех, кто хочет уехать, страшно завышены. Это миф, что из России хочет уехать много людей, который поощряют лжелиберальные СМИ. Вот недавно был проведен опрос, по данным которого 17% заявили, что хотели бы жить в другой стране. А в Германии так говорят 27% респондентов. Это же не означает, что люди хотят бежать из «ужасной» Германии. Они посмотрели фильм «Властелин колец», там красивые пейзажи из Новой Зеландии, и брякают: «Хочу жить в Новой Зеландии».
Мы проводили свое глубокое исследование в «Эксперте» по определению миграционных настроений среди миллионеров, предпринимателей, руководителей компаний. Реально хотят уехать из них 4%. Напротив, многие предприниматели полагают, что в нашей стране гораздо больше возможностей для развития, чем, скажем, в Европе. Надо двигаться в сторону развития всей территории страны, тогда не будет ощущения брошенности. Сколько-то лет это займет, но я не вижу в этом катастрофы.

КАРФАГЕН НЕ ДОЛЖЕН БЫТЬ РАЗРУШЕН

– Я опять о недовольных. В последние несколько месяцев ведущие СМИ («Коммерсант», «Ведомости», Slon.ru) в конце каждого текста политического характера между делом сообщают: «Карфаген должен быть разрушен», имея в виду нынешнюю политическую систему. Прокомментируйте.

– Эти люди утратили чувство истории, с ними невозможно разговаривать на рациональном языке. Карфаген должен быть разрушен во что бы то ни стало, и все тут. Рациональные аргументы типа того, что разрушение института государства ведет к полному краху и, в конце концов, всем будет хуже, чаще всего вызывают ответ: «А мы все равно уедем».
Это странно наблюдать, поскольку государство было разрушено совсем недавно, 20 лет назад, и мы видели, чего это стоило. Недавно на программе Сванидзе и Кургиняна присутствовал известный журналист Андрей Васильев. И при обсужденнии развала Советского Союза он сказал, что это было офигенно. А ведь тогда было убито несколько сотен тысяч наших граждан, 5 миллионов беженцев. Вопиющие цифры! Если бы кто-то в Югославии после гражданской войны сказал бы, что это было офигенно, он, может быть, перестал бы существовать даже как физический объект, его бы, по крайней мере, просто побили. У нас же это возможно.
Вот эта безответственность – это свойство российской либеральной интеллигенции. Такая же безответственность наблюдалась перед революцией 1917 года. Выходит, мы теперь каждый раз будем все рушить? Ни в коем случае нельзя подрывать ключевые институты государства, они худо-бедно работают, а в 90-е годы вообще не работали. Надо пытаться энергию, которая выплескивается на улицы, направить в какое-то позитивное русло. Надо заставить политическую систему работать лучше.

– Помимо СМИ, протестные настроения во многом инспирированы блогами, в частности Алексеем Навальным. Вообще все происходящее очень похоже на упомянутый 17-й год, февраль месяц, а Навальный – это прямо какой-то Керенский.

– Очень хорошо, что вы упомянули эту историческую фигуру. Известный политолог Андраник Мигранян недавно в своей статье вспомнил знаменитое интервью. Керенский был уже старичком, и у него спросили: «А что надо было сделать, чтобы не произошла Октябрьская революция?» Он ответил: «Надо было расстрелять одного человека». «Кого, Ленина?» «Нет, Керенского».
Думаю, что значимость фигуры Навального сильно преувеличена. Он выполняет какие-то мелкие заказы внутри страны, такого «рейдерского характера» в кавычках. Этих заказов хватает, чтобы как-то безбедно жить, а для общественной пользы почти ничего не делает. Он заработал себе имя на двух-трех ярких проектах, высказываниях, зачастую не подтвержденных, и с тех пор больше ничем не занимается. С коррупцией он уже давно не борется. Более того, Навальный – невменяемый человек с точки зрения развития демократии, с ним просто нельзя иметь дело. Если такие люди дорвутся до власти, то свободой слова даже пахнуть не будет.

– И все же неприятие коррупции растет. При этом претензии граждан зачастую направлены в адрес первых лиц страны. Люди считают, что рыба гниет с головы.

– Я не знаю, как бороться с коррупцией, но то, что у нас наблюдается, это даже словом «коррупция» не назовешь. И этим, что нас раздражает, пронизано все. В том числе в этом участвуют сами выходящие на Болотную площадь и на проспект Сахарова. Вот, скажем, наш медийный рынок. У нас откаты называются культурно – «суперкомиссии». И не всегда, конечно, но часто, чтобы иметь какой-то рекламный контракт, надо учитывать издержки под этим названием. В это вовлечен практически весь рынок. И те, кто получает «суперкомиссию», и те, кто ее выплачивает, с удовольствием идут на Болотную площадь бороться с коррупцией, забывая, что они сами ее участники.
Одна знакомая сказала, что она вышла на Болотную, потому что ее достала коррупция. При этом ее муж руководит большой московской  государственной клиникой, вокруг которой выстроена сеть небольших частных клиник. И он очень ловко направляет поток больных через государственную клинику, которой управляет, в эти частные клиники, с их помощью зарабатывая большие деньги. Это вообще круче, чем коррупция. Но объяснить этой женщине, что она и ее муж и есть крутые коррупционеры, невозможно.