Особенности национального разгильдяйства

На самом деле на написание этой статьи нас натолкнула писательница Татьяна Толстая: «В каждой области русской жизни найдется свой пусть небольшой, но необъяснимо кошмарный сектор, – написала она своей странице в facebook. – Вот, например, железные дороги. Заканчивающиеся или начинающиеся на московских вокзалах. Какой главный ужас ожидает пассажиров, прибывших на Ленинградский вокзал на дорогостоящем поезде «Сапсан»? Правильно, огромный зазор между ступенькой вагона и платформой. Шагнуть на платформу, не свалившись в это железнодорожное ущелье само по себе затруднительно, а если вы «надели узкую юбку, чтоб казаться еще стройней», то и вовсе невозможно. А если у вас чемодан? Человек десять из каждого вагона приехали с чемоданами, а то и с детскими колясками. Или просто у вас на руках брыкающийся трехлетка».

Наблюдения Толстой как-то совпали с нашими собственными. Во многих кварталах Автозаводского района в эти дни мигранты под руководством местных прорабов строят новые тротуары – кладут новый асфальт, устанавливают новые бордюрные камни. И при ближайшем рассмотрении выясняется, что на эти тротуары невозможно гладко заехать ни на велосипеде, ни на детской коляске, ни на инвалидной – никому не пришло в голову срезать бордюр в местах, где люди переходят дорогу. И это в то самое время, когда власти говорят о формировании в Тольятти безбарьерной среды.

Во многих кварталах Автозаводского района в эти дни мигранты под руководством местных прорабов строят новые тротуары – кладут новый асфальт, устанавливают новые бордюрные камни

Ну как же так? В кои-то веки появились деньги на новые тротуары. В кои-то веки что-то осталось на реальное строительство, после откатов и распилов. И даже в этих условиях, когда есть деньги, мы продолжаем делать дороги, по которым людям невозможно без проблем передвигаться с колясками.

Обратите внимание – мировая закулиса и жидомасоны тут ни при чем. Климат, коррупция и лень-матушка тоже не при делах. Речь идет о неискоренимой российской привычке делать любое дело, не задавая себе вопрос: а удобно ли людям будет пользоваться результатами твоего труда? Речь идет о таких отвратительных особенностях национального характера, как русское разгильдяйство и русский пофигизм (на самом деле мы имеем в виду несколько иные слова, но закон запрещает их писать в газете).

Речь идет о неискоренимой российской привычке делать любое дело, не задавая себе вопрос: а удобно ли людям будет пользоваться результатами твоего труда?

Мы строим новую дорогу, но по качеству она оказывается хуже старой.
Заботясь о безопасности пешеходов, мы вбухали гору денег в специальные ограждения, но покрасили их в жуткий желтый цвет, который дополнительно уродует наши и без того печальные тольяттинские пейзажи.

Мы строим новые стадионы с десятью выходами, но во время матчей открываем только два из них – а ничего, постоят в очереди, не переломятся.
Мы проводим спортивные гонки около зеленой зоны и перекрываем там дорогу – и плевать, что весь город стоит в пробке на Южном шоссе.
Учительнице ничего не стоит назначить родительское собрание на субботу в 10.00 утра – и ей плевать, что у людей могут быть свои планы на выходные.

Мы с каким-то необъяснимым садистским удовольствием ежедневно создаем друг другу проблемы, когда сознательно, когда подсознательно

Мы с каким-то необъяснимым садистским удовольствием ежедневно создаем друг другу проблемы, когда сознательно, когда подсознательно. На первый взгляд, кажется, что это пережиток советского строя, когда интересы индивидуума подавлялись в пользу интересов условного «коллектива». Все вот эти «ничего, потерпишь», «перебьешься», «и так сойдет». Но если подумать, то проблема русского разгильдяйства и пофигизма, желания доставить ближнему своему какие-нибудь неудобства, лежит гораздо глубже и доказательством тому – наши церкви.

Вы никогда не задумывались, почему во всем мире в церквях люди молятся сидя, а в России стоят либо на ногах, либо на коленях? Зачем лишний раз причинять неудобство человеку? Ведь дело не в отличиях католических и протестантских догм от православных – в православных храмах Греции или Армении везде скамейки. И даже в зарубежных храмах Русской православной церкви людям предоставлена возможность присесть. Почему у нас так?

Мы вплотную подошли к проблеме тотального неуважения граждан нашей страны друг к другу. Неуважения, ставшего национальной чертой. Необъяснимо кошмарному сектору российского менталитета, который нам же самим зело мешает жить и радоваться. 
Что с этим делать? И возможно ли вообще изменить нацию в течение одного-двух поколений? Этот вопрос лежит выше нашего понимания. Но в одном мы уверены – в современном глобальном мире, когда между собой конкурируют даже не страны, а целые регионы планеты, успеха пока добиваются те, кто решил у себя обозначенную проблему.

Александр Гремин