Грегори Райтер: "Да не учить я вас приехал!"

Двуязычие

– Грегори, вы что-то помните из своего американского детства?

– Очень мало. Я в основном помню, что в СССР мы жили как в шоколаде: сначала на территории посольства, потом на Кутузовском проспекте, потом в доме «для работников иностранных посольств».

– В каком смысле «как в шоколаде»?

– Все снабжение шло из магазина «Березка», одежда заказывалась по каталогу, машины с дипломатическими номерами, так называемое дипобслуживание и т.д. Родителям, говоря русским языком, платили «за вредность». Если зарплата чиновника в Вашингтоне была «Х», то тот же самый чиновник в Москве получал с прибавочным коэффициентом.

– То есть для ваших родителей в каком-то смысле это было коммерческое мероприятие?

– Отчасти да.

– И все-таки, когда вы приехали в СССР, наверное, уже какое-то сознание было. Вы думали на английском?

– Меня в семье воспитывали с самого начала в двух культурах, так как наша семья – потомки эмигрантов еще дореволюционного периода. Предки родителей уехали из России в 1898 году. То есть у меня получалось так, что я со сверстниками разговаривал на английском, а когда приходил домой, то мы разговаривали на русском, поэтому какие-то базовые основы русскоязычной грамотности я имел с самого детства.

– Вот, кстати, сразу образовательный вопрос такой. Правильно ли ребенка сразу с первых лет обучать двуязычию или это портит сознание? Психологи по-разному считают.

– Ребенка надо обучать нескольким языкам. Мир сегодня очень глобальный, и это будет полезно для его будущего, это открывает ему достаточно мощную перспективу позиционирования в этом мире. Ну, взять, например, сейчас типичного американского работника, который знает только английский язык, какая у него перспектива в условиях этого нестабильного мира? Корпоративная Америка, англоязычные страны Европы, которые сейчас не в лучшем состоянии, ну, Индия, как перспективная территория. И все. 

СССР vs США

– Снова в прошлое. Был ли Советский Союз, на ваш взгляд, империей зла?

– Нет, не был. Это было очень мощное государство, которое до сих пор вызывает у меня уважение. Просто при его построении и развитии на определенном этапе были допущены некоторые системные ошибки. Вы, наверное, знаете, что есть теория жизненного цикла любой системы, организации, личности. Государство – такая же система.

Любая система развивается по синусоиде. Она сначала где-то создается, потом развивается, потом доходит до пика, потом начинает сползать. Так вот существуют определенные методы управления движением вдоль этих этапов жизненного цикла. Изначально Советский Союз был создан как авторитарное государство, благодаря этому авторитаризму страна достигла определенного пика своего развития где-то в 60-е годы.

– Как раз момент вашего приезда.

– Ну, это не связано с моим приездом.

– Уверены?

– Да, я не столь высоко себя оцениваю. Тогда, в 60-х, надо было открывать клапан большей демократии как в экономике, так и в политике. А продолжалась авторитарная система управления, которая и привела к развалу.

– Западники уверены, что развал Союза всех освободил, а почвенники, напротив, называют это главной геополитической катастрофой. Вы с кем?

– Есть различия в наших культурах. Я, как достаточно приземленный западный персонаж, не гружу себя столь глобальными вещами. Главное же не оценка, важно понять, пошло ли оно на пользу.

– И?..

– Политиканам, возможно, да. Простому же смертному в России, на Украине развал создал больше проблем, так как при Союзе ему жилось лучше.

– Почему это?

– Потому что государство решало за него абсолютное большинство проблем, которые он сейчас должен решать самостоятельно. И постольку, поскольку на протяжении многих лет оно их решало, люди сейчас не умеют решать эти проблемы самостоятельно либо решают методами, которые не всегда вызывают с позиций морально-этических положительные эмоции. Посмотрите, к чему все эти демократические преобразования привели? К росту обнищания среднестатистического населения! Как угодно об этом можно говорить, но гламур заканчивается на границе Садового кольца.

– У почвенников есть еще одна теория, которая сформулирована в вопрос: «почему погибнет Америка?» Прокомментируете?

– Вообще это тема из «Бриллиантовой руки», такой эмоциональный выкрик: «Лелик, все пропало!». О том, как пропадет Америка, в России пишут слишком часто, но мы с вами говорим об объективной реальности. И в ней, когда я лечу на «Боинге 777» в Даллас, происходит следующее: самолет плавно снижается над шикарным аэропортом, потом выходишь на залитую солнцем площадку, где можно наблюдать сверкающие хромом автобусы, грузовики и легковушки, затем выезд на многополосный идеальный хайвэй. В этой реальности ваш вопрос теряет смысл.

Да, американцы напряглись, да, рынок недвижимости сейчас не двигается, но в супермаркетах все есть, в рестораны народ ходит, работа есть. Мир развивается циклично, к кризису надо относиться философски. На сегодняшний день суть в следующем: создана крупнейшая экономика мира, от которой очень многое зависит в этом мире. Если она грохнется – грохнется все.

– Это не шантаж такой легкий?

– Нет, это реальность, оно вот так случилось.

И тут появился Криштал

– О’кей, давайте к реальности. На момент вашего возвращения уже в Россию вы были состоятельным человеком?

– Мои родители были состоятельными.

– Они были миллионерами?

– Ну, вообще-то в Америке не принято спрашивать, сколько у вас на счете.

– Мы же в России.

– Они не бедствовали, скажем так.

– И как же вы оказались в Тольятти?

– О, это очень интересная история. В 1999 году кто-то из сотрудников НТБ вышел на председателя правления банка НТБ Вавилина, сообщив ему, что есть международный электронный журнал по стратегическому планированию, управлению персоналом, и что вроде авторы пишут в нем толковые вещи, и хорошо бы с ними установить контакт. Я же его как раз и издавал.

И вот однажды, когда я работал в Екатеринбурге, на меня сваливается делегация из НТБ, мы проводим ряд встреч, и я получаю приглашение на разработку стратегического плана для банка. В итоге, начиная с 1999 года по 2006-й, я упражнялся в режиме сессионного консультирования с рядом тольяттинских организаций. Помимо НТБ работал с Ириной Гендель («Фосфор»), с «Росинкой», даже с мэрией были попытки работать. Таким образом, с Тольятти у меня образовались достаточно тесные контакты.

– И тут появился Криштал...

– Да, это очень интересный проект, который я рассматриваю так: или сломаю себе шею, или выиграю, и удастся что-нибудь сделать для этого университета и города. Ректор Криштал при всем том, что он достаточно молод и, зайдя на определенную ступеньку, мог бы и успокоиться, на самом деле реально хочет сделать лучше этот университет. А ситуация назрела, потому что в городе это базовое учебное заведение, и качество его работы далеко от идеала.

– Когда это началось? Вы хотите сказать, что Жилкин плохо работал?

– Нет конечно. Это системная проблема. Так вот, я пришел в ТГУ в мае. Вы же знаете, когда новый человек приходит, его сначала пробуют «на зуб», меня вузовская профессура тоже попробовала. Они хорошие люди, но не учитывают тот факт, что работники из коммерческого бизнеса, а я из него, они покрепче – меньше тратят времени на закулисные интриги и тому подобное, потому что надо выполнять конкретные задачи

– Пришлось отстаивать свою поляну?

– Сейчас мы уже прошли эту фазу. Я на одном из своих выступлений перед профессорско-преподавательским составом задал им вопрос: «Скажите, если бы у вас встал выбор отправлять своего ребенка учиться в ТГУ или в московский вуз, поднимите руки, кто из вас выбрал бы Тольятти, при условии, что финансовые затраты не являются предметом обсуждения?»

– Подняли?

– Несколько десятков. Наверное, из патриотизма, но, может, и совершенно искренне. Тогда я задал им второй вопрос: «Если бы вы выбирали между любым западным вузом и ТГУ опять же, если деньги не являются проблемой?» Тут уже никто не стал кривить душой. Тогда мне оставалось спросить их только о том, как они могут каждый день ходить на работу, получать заработную плату и при этом понимать, что то, что они делают, не соответствует международным стандартам для счастья и успеха российских детей.

Цели Райтера

– И какая у вас программа? Что и как надо менять?

– Позвольте, я ваш вопрос перефразирую: «Каких целей хотите достигнуть в ТГУ?» Во-первых, хочу, чтобы сотрудники университета имели нормальные условия труда, на основании которых я, как представитель администрации, смогу с них спрашивать за результат. Дело в том, что в ТГУ не все преподаватели имеют свои столы для работы (я уж не говорю об офисах), не имеют собственного компьютера на рабочем месте – это в XXI веке. Как я могу с этого преподавателя вообще что-либо спросить?

– То есть один из шагов – это улучшение материальной базы?

– Да, сейчас мы это потихонечку делаем. Закупаем компьютеры за счет ресурсов, которые есть, а также работаем над специальной программой государственного финансирования, которая позволит нам в течение двенадцатого года, если все пойдет нормально, решить эту проблему. Вторая цель, которую я хочу достигнуть, – чтобы у людей были конкурентные ставки оплаты. Что такое нормальная зарплата для Тольятти на сегодняшний день? Это где-то $1-1,5 тыс. Конечно, дойти до такого уровня зарплаты нам придется через ужесточение интенсивности труда и сокращение численности персонала.

– А откуда эти деньги?

– Это бюджетные и внебюджетные средства. На сегодняшний день в университете 2 тыс. человек работников на 12 тыс. студентов. Ни один американский университет себе такую пропорцию позволить не может! Я не говорю о том, что вот мы сейчас всех уволим, просто не понимаю, как можно от человека что-то требовать, если он получает, условно говоря, $300 в месяц.

Либо этот человек просто ментально несостоятельный, но тогда ему не место в образовательных учреждениях, либо этот человек рассматривает ТГУ как кормушку, и где-то сбоку у него что-то еще есть, что позволяет ему смешать первое со вторым. И в том, и в другом случае это вредит бизнесу, это вредит детям.

– Понятно. И третья цель?

– Понимаете физика, химия или математика – они как были физикой, химией и математикой так и остались. Можно выучить преподавателю книжку по общей химии и читать ее из года в год. И это о'кей. А как быть с преподавателями, которые работают со специальными, профилирующими дисциплинами? Сейчас ведь те, кто учит, не имеют практического опыта. Значит, нужно создать механизм, когда преподаватель щупает бизнес, который он потом читает.

Дело в том, что ТГУ, как и другие образовательные учреждения, является заложником некоторых неадекватных решений Министерства образования. Их не интересует, практик ты или нет, главное, чтобы ты был со степенью. В этих ограничениях законодательных и административных приходится действовать.

Моя задача как проректора по развитию создать механизмы, где-то административные, где-то материальные, где-то организационные, которые позволят преподавателям приобщаться к конкретному бизнесу. В условиях перестройки систему образования в «бакалавриат – магистратура», ну, бакалавр еще потерпит весь академизм, он еще, так сказать, неоперившийся юнец. А магистры – это ребята, которые уже знают, чего хотят. Если им будут нести академическую ахинею, то ТГУ ждет бесславная перспектива.

Сам Тольятти не справится

– Вы вот говорили о вопросах, которые задали профессорско-преподавательскому составу, А скажите теперь сами, есть ли разумные причины 16-летнему тольяттинцу идти в ТГУ?

– Единственная разумная причина заключается в следующем: если он попадет в университет, то он не попадет в армию. Опять же родителям надо понимать, чего они желают своему ребенку – рабочую профессию или занятия интеллектуального круга.

– Это очевидно, но, с другой стороны, в России сейчас страшная нехватка людей с рабочими профессиями, и зарабатывают они зачастую больше, чем офисный клерк.

– Тут все зависит от целей, которые молодой человек или его родители ставят. Если нужно немедленно зарабатывать, то он может сразу идти работать – не всем же быть юристами и экономистами.

– Я это к чему спрашиваю. Во время и после кризиса 2008-2009 годов в Тольятти были довольно минорные настроения, краткий контекст которых в призыве «надо валить отсюда». Каковы, на ваш взгляд, перспективы у города?

– Если государство инвестирует в Тольятти деньги на развитие инфраструктуры и при этом эти деньги не разворуют, то у города есть перспектива. Кроме того, необходимо снятие административных и налоговых барьеров ведения бизнеса.

– Это единственное условие, да?

– Конечно! Сам Тольятти не справится. У вас же нет нефти. Только при условии государственной поддержки здесь может быть развитие. Или получите аналог пустых городов США 50-х годов.

Вообще, для того чтобы появилась перспектива, надо влить деньги в развитие бизнеса, причем для этого не надо кричать и размахивать руками. Россия очень любит вот этот вот популизм. Место неплохое, географически очень здорово выбрали.

Люди, которые проектировали АВТОВАЗ, очень с головой это делали. Транспортная коммуникация великолепная. Правда, слишком много напихали химии, что не очень хорошо для здоровья, но с учетом современных технологий это можно все минимизировать. Образовательный уровень людей для создания массовых производств, даже хай-тэковских – достаточный.

– Ну а АВТОВАЗ? Что вы думаете насчет его перспектив?

– Считаю, что АВТОВАЗ может быть рентабельным только тогда, когда он существует под эгидой какой-то крупной западной автомобильной компании. Если же и тут ничего не получится, то, вы же понимаете, бизнес – это не место для сантиментов. Да, должна быть социальная составляющая и прочее, прочее, но, если экономика не выдерживает, то надо стелить соломку, принимать меры по перераспределению рабочей силы в данном регионе и за его пределами.

 Пойти некуда, но интересно

– Грегори, вот скажите честно. Чем Россия может заинтересовать таких людей, как вы? Ну, кроме денег.

– У меня очень интересная работа. Само собой, я не стану отрицать тот факт, что материальная составляющая играет определенную роль. Но в Штатах нет такого адреналина, слишком устоявшаяся система. Впрочем, тут есть свои барьеры в виде особенностей российского менталитета. В частности, вы не любите, когда вас толкают перестраиваться.

Знаете, когда американского менеджера вызывает босс, показывает пальцем на некоего человека и говорит: «Это Билл, он тебе скажет что нужно делать», – то американский менеджер, как пылесос, начинает из этого Билла вытаскивать информацию, потому что он понимает, что, если не выполнит приказ начальника, его просто выгонят и найдут другого, который будет слушать. А в России слишком много «сами с усами», которые считают, что они уже все знают: «И зачем этот Райтер приехал?

Наверное, в Америке не смог устроиться и нас теперь тут учит». Да не приехал я вас тут учить, я приехал выполнять конкретную задачу – удержать данный университет на плаву, когда на него давят местные, московские и зарубежные конкуренты! Да-да именно зарубежные, китайские вузы готовятся к прыжку в Россию, а у них низкие цены на обучение.

– Вас, вероятно, Вавилин с Кришталом потому и нанимают, что вы не слишком ангажированы в наши российские процессы и тусовки.

– Именно так! Они великолепно знают, что я не пойду с кем-нибудь из их подчиненных на компромиссы и тому подобное. Мне, честно говоря, все равно, кто передо мной и насколько он равноудален от босса: Ваня, Маня, Таня.

Например, я считаю, что структура должна быть вот такой. Попробуйте мне аргументировать, что она должна быть другой, только обоснованно, я открыт к диалогу. Вообще же главное правило американского консультанта – открывать рот только тогда, когда уверен, а если не уверен, то лучше сиди молчи, чем потом выглядеть идиотом. Я уверен в своих проектах!

– Давайте смягчим градус. Где вы живете в Тольятти, когда приезжаете?

– По-разному бывает. Когда работал с НТБ, жил на частной квартире. Сейчас в гостиницах. «Парк-Отель» мне понравился, и кормят там в «Удачном месте» очень неплохо. Вообще могу сказать, что любой русский ресторан, если он сделан с выдумкой, он лучше среднестатистического американского ресторана. Среднестатистическое американское заведение оно очень усреднено, а в русском ресторане всегда есть элемент индивидуальности: либо это в пище, либо в антураже. Еще мне очень нравится пансионат «Надежда». Некий островок русского добросердечия и гостеприимства.

– А какие места в Тольятти вам еще нравятся? Ну, где приятно побывать.

– Вы знаете, я не любитель природного туризма, то есть меня красоты Волги, особенно если там вокруг комарики летают, не возбуждают. Отсюда возникает вопрос: «Куда пойти в городе Тольятти?» А пойти особо некуда. Плюс, честно говоря, так упахиваешься в течение дня на трудах праведных, что приходишь, тупо глядишь в телевизор, потом падаешь и засыпаешь. Впрочем, даже если взять Даллас, там тоже некуда пойти.

– В Далласе можно пойти на верхний этаж библиотеки.

– (смеется – Авт.) Я понял ваш юмор.